Итак. «Убийство священного оленя» (The Killing of a Sacred Deer). В главных ролях Колин Фаррел и Николь Кидман. Именно это актёрское сочетание лежало в основе решения смотреть данное кино. В режиссёрском кресле Йоргос Лантимос, он же приложил руку и к сценарию.
Приступил к просмотру. По ходу дела думал про всякое. И про античность с Артемидой, Агамемноном и Ифигенией. И про христианство. И про социальное неравенство. Картина никак не хотела складываться в цельную. Чем-то попахивало. Короче, сов полегло немерено, да и глобус чуть было не треснул. А уже после просмотра почитал интервью режиссёра Лантимоса. И всё стало гораздо яснее. Но какашечкой по шву тянуть не перестало. Увы, только наоборот.
Внимание! Далее по тексту спойлеры!
Персонажи.
Стивен Мёрфи кардиохирург. Оперировал пьяным, пациент умер. Пытается откупиться от совести, в том числе дорогими часами. За свои грехи готов пожертвовать ребёнком. Да! Не шучу! На полном серьёзе об этом думает.
Откупается часами от Мартина, отца которого зарезал. Мартин тоже хорош. Не стесняясь, прибегает к шантажу, угрожая смертью всей семье Стивена. Преисполнен зависти к Стивену до такой степени, что без зазрения совести пытается подкладывать под него свою мать. Расписывает, какое у неё прекрасное тело, чисто начинающий малолетний сутенёр.
Мама Мартина та ещё тварь. Заманив мужика в дом, норовит залезть к нему в штаны, прекрасно зная, что у того жена и двое детей.
Анна Мёрфи, жена Стивена. Вся в работе, зарабатывает деньги. Как нечего делать, чтобы добыть информацию о муже, дрочит на парковке лучшему другу мужа. Высокомерна. Обсуждает с мужем, что придётся-таки убить ребёнка. Одного из.
Ким Мёрфи, дочь Стивена. Не моргнув глазом, сообщает брату (у которого к тому моменту уже отнялись ноги), что тому придётся умереть. Едва пошли месячные, готова дать Мартину (делает попытку). Но что-то человеческое в ней всё же ещё есть. Поёт в хоре, неплохо успевает по гуманитарным предметам. Прекрасно зная историю «Ифигения в Авлиде», предлагает пожертвовать сбой. Но возможно это лукавство, так как она знает, как поступила с Ифигенией Артемида.
Боб Мёрфи, младший сын Стивена. Чистый ребёнок, у которого нет даже никакого порочного секрета. И которого папаша-дегенерат в конце убивает из винтовки.
Сюжет.
Лишившись отца, Мартин делает попытку сделать своим новым отцом Стивена. Тот вежливо отказывает. Мартин воспринимает это как личную обиду и сообщает тому, что его, сначала дети, а потом и жена, умрут. И чтобы этого избежать, Стивену следует кем-то пожертвовать. Всё начинается с Боба.
Персонаж Колина Фаррела (папа) принимает такие правила. Не сразу, но тем не менее. Не заявляет в полицию на Мартина. Не мечется по всем штатам, созывая врачебные консилиумы. Можно сказать, что никак не использует своё положение в области передовой медицины. Не идёт в совет по этике, чтобы повиниться. Не идёт в полицию, признать свою вину. Выбирает самый мразотный способ действия. Легко и просто за свою преступную халатность назначает виновным сына – самый светлый персонаж из всех. Занавес.
А теперь дадим слово режиссёру.
— Кому и когда пришел в голову сюжет с ребенком, которого надо принести в жертву во искупление совершенного греха?
— (…) Все началось с мальчика: он потерял отца и считает виновным в этом доктора, делавшего операцию, а теперь требует, чтобы тот принес в жертву члена своей семьи. Только тогда мы вспомнили Еврипида и «Ифигению в Авлиде», о которой изначально даже не думали. (…)
Со всеми допусками на художественное произведение, становится интересно: — как он, режиссёр, уживается в 2017 году с человеческими жертвоприношениями?! И какое вообще дело до того, что там думает о тебе какой-то парень?
— Люди расходятся во мнениях, о чем на самом деле ваш фильм. Говорят, опять о дисфункциональной семье.
— Эта тема мне близка. Но вообще-то «Убийство священного оленя» о том, что такое справедливость и как она связана с местью. А еще о сложном механизме принятия решений, которые хотя бы выглядят логичными и справедливыми.
А про суды режиссёр забыл? Месть в 2017 году? А как же цивилизованное общество? Надо понимать, если режиссёр собьёт пешехода, то решение пожертвовать своим ребёнком будет выглядеть для него «логичным и справедливым»?! И для родственников пострадавших видимо тоже, да?
Какова цена человеческой жизни, в каких величинах ее можно измерить? Все эти идеи мы хотели довести до предела, до абсурда, исследуя человеческое поведение в экстремальных обстоятельствах. Я сам не знаю, как повел бы себя в подобной ситуации. Для того и снимаю фильм, чтобы что-то о себе понять, пусть лишь отчасти.
При всех допусках на «до предела, до абсурда» неужели режиссёр не знает «как повёл бы себя в подобной ситуации»? Серьёзно?! И чтобы «что-то о себе понять, пусть лишь отчасти» снимает вот такое?! Правильно ли я понимаю, режиссёр «своим незнанием» допускает мысль о том, что за его преступление может заплатить его ребёнок?!
— Не боитесь своих фантазий?
— Я докторов боюсь (смеется). Ты просто начинаешь с какой-то посылки, а остальное рождается совершенно естественно, будто помимо твоей воли.
«Посылки… естественно… помимо твоей воли» это что значит? Как это следует понимать? Садится режиссёр в машину, и выезжаешь в сторону съёмочной площадки, а там, куда кривая вывезет?! Это лукавство или идиотия? Например, начиная эту заметку, я понимаю, что хочу сказать и этого придерживаюсь. У режиссёра не так, стало быть, с фильмом? Вкинул что-то, а там как пойдёт?
Конечно, в своих травмах мы всегда обвиняем других, и никогда — самих себя.
О, как! Если, например, режиссёр снял кино-говно, то виноваты все кроме него, надо понимать, включая зрителей?!
— Тон фильма в итоге получился очень серьезным. Чересчур.
— Да? А мне кажется, что Бах в финале звучит ужасно смешно!
Интересно, а что смешного режиссёр находит, когда семья лишилась ребёнка?! К моему сожалению, я нихера не понимаю в Бахе. Но мне кажется, что ни Бах, ни даже Сеня Слепаков в финал фильма ничего смешно, ни при каких раскладах, внести не могут.
Я не хочу преувеличенной комедии в моих картинах, но хочу, чтобы люди смеялись. И смеясь, никогда бы не понимали, уместно это или нет.
Это какого такого непонимающего зрителя жаждет режиссёр? Слабоумного что ли? Режиссёр не пробовал, посмеяться на похоронах, например, или снять смешной (с его точки зрения) фильм о евреях во время Второй Мировой войны? Работает ли у режиссёра компас уместности?
Музыка помогает противопоставить серьезные темы абсурдным обстоятельствам. Мне кажется, картина у меня получилась довольно забавной. Не знаю, чувство юмора у всех разное… Я сам много смеялся и когда снимал, и когда смотрел, что получилось.
Это какие обстоятельства в фильме «Убийство священного оленя» режиссёр считает «абсурдными»? Чувство юмора либо есть, либо его нет. А прятать гнусь и пошлость за фасадом чувства юмора — это не чувство юмора, мне так кажется. А смех «когда снимал» и «когда смотрел» может служить симптомом. Возможно, режиссёру следовало бы обратиться к специалисту? Или, по крайней мере, крепко об этом подумать?
— То есть вас не смущает, если публика смеется?
— Я рад любой реакции, и чем сильнее, тем лучше!
Какая прелесть! Надеюсь, режиссёр рад и моей реакции, ведь она довольно сильная!!!
Но все-таки надеюсь быть понятым.
Это странное заявление. Особенно после тезиса «И смеясь, никогда бы не понимали, уместно это или нет.» Так поняли или не поняли? Ибо если понимать, то извините, режиссёр, — не смешно.
Я не указываю людям, что хорошо, а что плохо, я просто хочу, чтобы они сами задавали себе эти вопросы, понемногу отказываясь от привычных табу.
А вот и вишенка! Чтобы «указывать людям, что хорошо, а что плохо» неплохо бы понимать, где верх, а где низ.
Режиссёр не в курсе, что именно табу позволили пройти путь от пещеры до полёта Гагарина в космос? От каких табу режиссёр предлагает отказаться? Зачем пытается актуализировать жертвоприношения? Готов ли сам жить в растабуированном обществе? Одобряет ли таки прекрасные древние обычаи (которые теперь табу), как например, побивание камнями? Каннибализм режиссёр хотел бы вернуть? Инцест? Глаз за глаз? Много же прекрасных древних обычаев!!!
Мрак какой-то. На кой хер это подвёрстано к античности, когда уже во время Троянской войны давным-давно не было человеческих жертвоприношений, отказываюсь понимать. А потом ещё был Иисус Христос, и всё ещё сильнее было затабуировано, и было сказано: «Пойдите, научитесь, что значит: ‘Милости хочу, а не жертвы'». А потом ещё сильнее всё было затабуировано -было отменено рабство. И будет ещё сильнее затабуирвано в будущем. И чем сильнее, тем лучше – тем меньше в человеке будет звериного и больше человеческого.
Пора завершать уже. Вернёмся от интервью к фильму.
И вот финал. Сидят в кафешке Стивен, Анна и Ким Мёрфи, пожрать зашли. Я сознательно не называю их семьёй. Заходит пожрать Мартин и эти трое демонстративно выходят. Лицемеры! (с) Абсолютно логичным ходом, было бы пригласить Мартина за свой стол. Ещё позвонить маме Мартина, и её тоже пригласить пообедать. Ибо все они вместе совершили то, что совершили.
Занавес, всё.
В заметке использованы фрагменты интервью Йоргоса Лантимоса, взятое Антоном Долиным для сайта meduza.io.
